Воспитание/Статьи
А ты что собираешь?
Родители часто пытаются взять все воспитание на себя. Это невероятно трудно, а в нашей сегодняшней жизни втройне. По мере превращения ребенка во взрослого, как ни старайтесь, контакт с ним чаще всего ослабевает. И уж сплошь и рядом не знает родитель — даже усердный и любящий,— что за человек его чадо; что думает, чем дышит, какие знакомства имеет и влияния испытывает.
Нужно, словом, что-то еще, что воспитывало бы, помимо прямой деятельности пап и мам. Нужны подпорки.
Этими «подпорками» вполне могут быть самостоятельные занятия ребенка каким-то делом. Сколько наслушался восторженных рассказов родителей — вот поступил-де мальчик в спортивную секцию, и не узнать! Подтянулся, повзрослел, учиться стал организованнее и лучше, чувство ответственности появилось, время ценит, как взрослый. Или поступил в музыкальную школу — такая же перемена. Или еще чем-то занялся — с такими же благими последствиями.
Вот это великое родительское счастье — когда находится подобное занятие! Есть оно — половина воспитательной работы уже сделана. И как великолепно сделана!
Мы, взрослые, бьемся и бьемся, чтобы привить ребенку представления об аккуратности, дисциплине, трудолюбии, прочих добродетелях. Бьемся — а с него как с гуся вода. И естественно, что как с гуся вода; ведь наши наставления — это же не его собственный, им выстраданный опыт, а чужие слова. Не более чем слова... Потому что в той жизни, что он ведет, мало что подтверждает их правильность. Неаккуратность мало мешает ему жить. Недисциплинированность — тоже. Отсутствие трудолюбия — аналогично.
Но совсем иное дело, когда его начинает воспитывать любимое им занятие. Тут уж он должен быть аккуратным, трудолюбивым, рассчитывать время и пр. и пр.— иначе будет не успевать, иначе ничего не получится. Тут все столь усердно пропагандированные нами, качества рождаются в нем самом как необходимость, как его собственное решение. Вот такие воспитательные приобретения — прочны!
Конечно, не всегда подобные занятия легко найти. Наша жизнь плохо приспособлена для подобных увлечений. Кружков всяких у нас не так уж мало — во всяком случае в крупных городах; но набор их стандартен, обучение там бывает нередко не просто плохим, а антипедагогическим, отталкивающим детей. На опыте своих детей знаю: преподаватель, чувствующий детскую душу и оную любящий,— большая редкость; большинство равнодушны; и это еще не худший вариант; попадаются и злые, желчные, которых дети не любят и боятся. Поэтому нередко бывает так, что любящая мама пристроит ребенка в один кружок или секцию, а он не увлечется; во второй — то же самое. В третий — опять. После этого она кончает попытки или примиряется с тем, что он туда ходит — значит, хоть не болтается без дела. Неимоверное количество наших детей проходят через разные внешкольные занятия, почти ничего от них не получая.
Тем не менее надо все-таки стараться что-то найти. То, что ребенку понравится, чем он загорится. Тут еще родителей часто сбивает стремление пристроить в престижный кружок, секцию или школу (музыкальную, например). Вкус ребенка подменяется вкусом старших — они ему стремятся этот вкус внушить, доказывая, что престижное лучше, что потом «все будут на тебя смотреть» и тому подобное. Ребенок часто поддается игре на таких струнках, ведь ему действительно хочется, чтобы на него смотрели все и все о нем говорили. Но если душа к престижному занятию не лежит, если способности к нему невелики, толку не будет. А потом с детской прямолинейностью побежит прочь от такого занятия, каким бы распрестижным оно ни было. К большому огорчению родителей, жаждущих сделать чадо объектом восхищения...
Словом, искать надо по детскому, а не своему вкусу. Мобилизуя для этого всю информацию и возможности, какие существуют. Ибо ставка-то очень высока — огромная помощь в развитии, становлении ребенка.
И вот тут не грех обратить внимание на коллекционирование. Это немудреное занятие — какая-то Золушка у многих родителей. Серьезно они его не воспринимают, считают преходящим и пустяковым увлечением, которым ребенок переболеет и благополучно забудет. Поэтому мало замечают. А уж о том, чтобы считать эту детскую страстишку полезной, подспорьем воспитательным,— об этом и речи нет. Больше того, нередко и отрицательное отношение: это-де пустяк, отрывающий от более важных дел, да еще и вводит в расходы...
Верно: масса детей, поколлекционировав месяц-другой или год марки, значки или еще что-то, бросают это занятие и больше никогда не вспоминают о нем. Сами родители, вероятно, в детстве тоже столь же мимолетно пособирали что-то, оставили — и с тех пор усвоили, что ничего серьезного в таком времяпрепровождении нет.
И иное верно: коллекционирование неочевидно своими добродетелями, его не сравнишь с таким выразительным, опять-таки престижным занятием, как балет, музыка, некоторые виды спорта, живопись. Те делают культурнее, красивее, сильнее, умнее — а коллекционирование что? Много ли дает коллекция?
Давайте и порассуждаем: много или мало?
Начну с такой мысли. Любое тяготение у ребенка, если оно чем-то поддержано «изнутри», есть тяготение очень важное. В ребенке ведь заложены все остальные побуждения взрослого, только гораздо более открыто. Ребенок — это в каком-то смысле расшифрованный взрослый (взрослый точно так же — зашифрованный ребенок). Коллекционированию отдают дань практически все дети поголовно. На короткое ли время или надолго — но отдают. Значит, здесь мы сталкиваемся с какой-то очень важной потребностью человеческого существа.
Какую важную потребность удовлетворяет у ребенка коллекционирование? Есть только один способ понять: постараться вспомнить, будучи уже взрослым (или во всяком случае в переходном возрасте), отчего коллекционировать захотелось? Мне посчастливилось вспомнить — я тоже отдал когда-то собирательству дань, причем долгую,— что суть заключалась в удовольствии (даже наслаждении), которое получал от созерцания однородных и вместе с тем отличающихся один от другого предметов. Затем разговаривал с другими, переболевшими коллекционированием. Разные объяснения услышал, в том числе и почти идентичное моему: когда коллекция лежала перед глазами, это давало радостное чувство. Думаю, что в основе — догадываюсь так — было то же самое: радость от сочетания однородности с разнообразием.
Теперь вдумаемся — что это за радость?
Это — безусловно эстетическое переживание. Наслаждаться видом разнообразия в однообразии — это же восприятие гармоничности в чистом виде! Гармония — это и есть сочетание частностей, объединенных общим. Я полагаю, именно в эстетическом удовольствии и спрятан ключ к разгадке первоначального порыва коллекционировать. Косвенное доказательство вижу в том, что натуры артистические, натуры музыкальные, то есть такие, которые на гармоничность отзываются сильнее прочих, очень часто бывают самыми заядлыми коллекционерами.
Взрослым нелегко понять этот первоначальный детский порыв и отнестись к коллекционированию уважительно. Дело в том, что на это увлечение они смотрят своими глазами, через свои интересы. Взрослым оно представляется иначе — часто как корысть в чистом виде. Как скопидомство. Даже как некое мошенническое занятие (в нашем обществе накопилась масса предрассудков против вполне нормальных занятий). Нам ведь десятилетиями ставили мозги набекрень насчет того, «что такое хорошо, а что такое плохо». Коллекционирование со сталинских времен угодило в список сомнительных, нечистоплотных досугов. Но даже если у конкретного папы или конкретной мамы нет этого предубеждения, то остается другое — что тут пустое, несерьезное проведение времени. Из этой неспособности учувствовать душой суть детского коллекционирования и проистекает непонимание его эстетической сущности. А из непонимания — ложное его истолкование, приписывание ребенку ложных мотивов.
Мне — и на собственном детском опыте, и по рассказам других — не раз приходилось сталкиваться с такой вот проистекающей от непонимания негативной реакцией старших на детское стремление собирать (когда становилось очевидным, что оно не пустяк, а нечто упорное). Знаю случаи, когда мамы (мамы вообще в этом случае чаще, чем папы, бывают настроены против) просто запрещали детям увлекаться этим делом. Обоснования однообразны: либо отвлекается от более стоящего дела; либо занимается очевидными пустяками; либо приходится выделять деньги, столь нужные на куда более существенные потребности. Бывают случаи, когда родители считают какой-то вид коллекционирования даже унизительным, чуть ли не позорным. У моего детского сверстника бесцеремонная мама отобрала и выкинула коллекцию «фантиков» — конфеточных оберток! Сочла немальчишеским делом такое собирательство. Гораздо позже видел маму, столь же решительно действовавшую в отношении коллекции кукол пятнадцатилетней дочери — дескать, сколько можно иметь дело с куклами?
Возражая таким родителям, хочу сказать еще вот что.
В коллекционировании, помимо эстетического, скрыто еще и другое. Не торопитесь расправляться с собирательством или относиться к нему безразлично. В том-то, кстати, и трудность выработки понимающего отношения к этому занятию, что оно преимущественно — у детей, подчеркну (но и у взрослых часто) — носит психологический характер. В самом деле, когда ребенок занимается, допустим, боксом или обучается игре на скрипке, то совершенно ясно для чего. И совершенно ясно, что это обучение ему может дать, какую пользу. Спросите любого, сразу скажет: способность защищать себя, быть сильным (бокс); развить музыкальный слух и вкус, овладеть престижным навыком (скрипка). А детское коллекционирование? Очевидных результатов и выгод не видно.
Не видно, потому что они во многом именно в области психологии. Во втором, в третьем слое наших реакций и потребностей.
Опять обратимся к детским впечатлениям (у кого они есть). Не помните ли такого: коллекция вызывает особое, приподнятое чувство? Нечто вроде окрыленности. Какой-то прилив мечтаний.
Ведь она состоит из предметов, так или иначе передающих разнообразие мира: монеты (среди них есть старые или иностранные); марки с разными изображениями; значки с различными эмблемами и надписями. Глядя на коллекцию, детская душа получает представление о разнообразии — притягательном разнообразии мира. О его красочности, многодетности, поразительном богатстве на детали и всяческую пестроту.
Стало быть — и это очень важно и полезно,— коллекция это еще и некий зов для ребенка. Приглашение увидеть чудесный мир. Окунуться с головой в его разнообразие. Призыв путешествовать и знакомиться. Возбуждает и воодушевляет. Будоражит и заставляет мечтать. Побуждает увидеть как можно больше.
Полезнейшее переживание для маленького человека! Гигантской важности! Знаете ли, что зарядившиеся с детства таким переживанием люди могут стать активными на всю жизнь? Что в них может заработать некий мотор, который сообщит им энергию, стремление побольше пережить, перевидеть, перечувствовать, то заинтересованное, азартное отношение к жизни, без которого не бывает больших достижений. Да и просто не бывает интересной жизни...
Возможно, когда-нибудь изобретут «метод выявления степени погруженности души» в эмоции радости, воодушевленности, охваченности фантазией и надеждами. И, может быть, очень высокую степень этого подъема прибор зарегистрирует как раз тогда, когда маленький мальчишка, отдалившись в какой-то уголок от взрослых, глядит и глядит на горстку необычных монет или грудку ярких марок...
Не стану распространяться о познавательном значении коллекционирования. Не потому, что это очевидно, а потому, что, на мой взгляд, как раз неочевидно, если говорить о детском коллекционировании. Кстати, взрослые — те из них, которые к нему относятся одобрительно,— обычно считают, что уж что-что, а познавательный коэффициент полезного действия в коллекционировании налицо. Сам был мальчишкой-коллекционером, знавал полдюжины таких же сверстников, но совершенно не помню, чтобы собирательство толкало нас что-то обстоятельно узнать о предметах собирательства. Скажем, о странах, откуда они появились, об истории тех времен, из которых они дошли... Предполагаю: когда взрослые ведут речь о просветительском эффекте коллекционирования, они переносят на него собственное отношение. Вот у взрослых коллекционеров стремление узнать «контекст» предметов коллекции, подробности их изготовления и т. п.— действительно выражено (хотя тоже не у всех). Впрочем, вполне готов допустить присутствие и познавательной отдачи в детском коллекционировании — тогда я просто не был (и мои сверстники) в числе тех, на кого эта задача распространялась.
Но в чем больше уверен, так это в том, что от коллекционирования может быть еще одна важная отдача — деловая.
Наконец-то предприимчивость стала считаться у нас полезной и важной чертой личности! Наконец-то деловитость, инициативность заняли подобающее им место в шкале ценностей... Но ведь мало их одобрять — надо уметь их развивать. Уже
в ребенке! За рубежом это давно умеют. И усердствуют в этом. Там воспитание и даже образование детей сориентированы на формирование навыков самостоятельности — будь то в поведении или деятельности, учебе, размышлениях. Самыми различными приемами поощряются инициативность, находчивость, энергия, выдумка. Мы же пока еще по инерции стараемся выращивать главным образом послушных, подчиненных, повинующихся. В обучении суть — повторить, запомнить. В общении — выполнить, повиноваться. То, что подобное вопиюще не получается, логично. Ребенок, которого все время заставляют, все время приучают к послушанию, вырастает строптивым, полным чувства вызова и бунта. Нормальная реакция нормальной натуры! Некогда, помню, в нашей прессе часто мелькал такой пассаж: зарубежные горе-советологи объясняют исторически прослеживаемую склонность русского народа к сметающему все на свете бунту тем, что русским свойственно туго пеленать младенцев. От такого пеленания с самого начала накапливается жажда протеста и буйства. Этот пассаж призван был убедить нас в том, какую чушь пишет буржуазная пропаганда, как гнусно клевещет. На самом деле никакой клеветы и чуши нет. Если воля, свобода действий человека грубо, жестко подавляются, он превращается во взрывоопасное существо, в нем образуется потенциал яростного поведения.
Так вот, чтобы не выращивать в ребенке столь опасные качества, а развивать активность сугубо позитивную, неразрушительную, надо давать ему с детства возможность действовать самостоятельно. Тут должна быть целая, конечно, система, но коллекционированию в ней вполне найдется место. Поощряйте в ребенке хлопоты, связанные с собирательством. Не заменяйте собою его в качестве собирателя. Давайте возможность покупать, что считает нужным (конечно, если его возраст уже позволяет это делать). Снабжайте его для этой цели, насколько посильно, деньгами — детское коллекционирование не так уж много средств требует. Не бойтесь, что кто-то обманет, надует — пусть; скорее научится быть сообразительным, осмотрительным, расчетливым — чем плохие качества? Иные родители опасаются: втянется в этот подозрительный мир коллекционеров, станет нечестным. Жуликом, чуть не преступником. Это — типичная предубежденность, в любом, деле можно стать нечестным. Коллекционирование — детское — вовсе не так изобилует обманами, как кажется. Не надо так плохо думать о детях. А то, что ребенок познакомится в конце концов и с обманом — что тут такого ужасного? Как будто он не знакомится с ним в повседневной жизни тоже...
В общем, вполне можно рекомендовать собирательство как одно из дополнительных средств воспитания ребенка. Не универсальное оно, не все дети будут упорно этим заниматься. Но хоть не надо мешать (а надо поощрять!), когда будут.
Юрий Олещук